Сделать свой сайт бесплатно

Реклама

Создай свой сайт в 3 клика и начни зарабатывать уже сегодня.

@ADVMAKER@
Группы страниц  Страницы
Богиня Иштар, "Мельница"
11 Сентября 2015
Введите запись

Комментарии: 0 Просмотры: Группа: Астарта как Муза
Астарта в мифах и сказках народов Мира.
03 Декабря 2012

Средневековая еврейская легенда.

Пришли ангелы на землю по наказу Бога нести свет людям, но соблазнились дочерьми человеческими и стали брать их в жоны, и превратились в падших. Главный из «падших ангелов» (или сыновей божьих) по имени Шемхазай  увидел девушку именем Истехар. И он потерял свое сердце. Она обещала отдаться ему, если он научит её Невыразимому Имени, с помощью которого он поднялся на небо. Он согласился - но, как только она узнала Имя, она его произнесла и вознеслась на небо, не выполнив свое обещание Ангелу. Бог сказал: "Поскольку она держалась в стороне от греха, будет ее место среди семи звезд, чтобы люди никогда не забывали ее", и она была введена в созвездии Плеяд. 
Здесь, как мы видим, Истехар это Иштар.

Войны Богов. Миф Финикии.

Существовали бог Элиун, что означает Высочайший, и его жена Берут. Жили они в Финикии около Библа. Они родили сына Небо и дочь Землю. Высочайший скоро погиб, сражаясь с дикими зверями, и его преемником становится Небо. Небо женился на свое сестре Земле и стал отцом Эла, Бетила, Дагона и Атланта. Но у Неба скоро появились и другие женщины. И от них он имел довольно большое потомство. Однако Землю он не забывал и время от времени возвращался к ней. Земля чрезвычайно негодовала на такое поведение мужа и обратилась за помощью к своему старшему сыну Элу. Эл изготовил из железа серп и копье, в чем ему помогли его дочь Анат и молодой бог, его помощник. Последний знал волшебные слова, которые вдохновили союзников Эла, и те с горячим желанием двинулись в бой против Неба. Эта война закончилась победой Эла. Он лишил отца трона и сам стал главой всех богов. Во время этой войны было взято много пленных, и среди них находилась любимая наложница Неба. И Эл отдал ее в жены своему брату Дагону. Но наложница к тому времени уже носила в своем чреве ребенка от Неба. В положенное время она родила сына, которому дали имя Демарунт.

Небо не смирился с поражением. Удалившись в изгнание, он стал замышлять различные козни против Эла, надеясь вернуть себе царство среди богов. С этой целью он послал к Элу своих дочерей - Астарту, Баалат-Гебал и Рею. Они должны были хитростью завладеть Элом и лишить его власти. Но Эл разгадал замысел, он привлек богинь к себе и сделал их своими женами. Неудачной оказалась и другая попытка Неба взять реванш, ибо и новые посланцы Неба стали союзниками его сына. Но Небо не успокоился. Он воюет с Морем, одним из союзников Эла. Эл же, постоянно опасаясь, что отец рано или поздно вернет себе царский трон в мире богов, устроил засаду и из нее напал на Небо. Он оскопил своего отца, а, по древним поверьям, ни бог, ни земной царь, лишенные мужской силы, не могут уже ни царствовать, ни каким-либо образом на господство претендовать. Так Эл окончательно утвердился во главе божественного мира.

Впрочем, Эл стремился обезопасить свою власть не только от отца, но и от всех других богов, кого он подозревал в намерении отнять у него трон. Так, он сбросил в глубь земли своего брата Атланта и, чтобы тот уже никогда не смог вернуться на земную поверхность, насыпал над ним гору. Потом он заподозрил своего собственного сына Садида и убил его. Отрубил он голову и своей собственной дочери.

Став неоспоримым владыкой мира, Эл приобрел и особый вид. У него спереди и сзади было четыре глаза, из которых два были всегда открыты, а два - закрыты в знак того, что этот бог и во сне видит, и бодрствуя спит; на его плечах было четыре крыла - два распущенных и два сложенных - и на голове еще два крыла. И это все поднимало Эла над остальными божествами, ибо те имели только по два крыла.

Однако, утвердившись в качестве царя всех богов, Эл решил реальную власть на земле разделить. Для этого он обошел и облетел всю вселенную. Астарте, Демарунту и Хададу он передал власть над Финикией. Исключение из всей страны он сделал для Библа, госпожой которого Эл поставил Баалат-Гебал, и Берита, доверенного богу моря Йаму. Царицей Аттики он сделал Анат. Таавта Эл сделал царем Египта. Разделив власть над землей, Эл отдал господство над смертью и миром мертвецов своему сыну от Реи, Моту. Астарта в знак своей царской власти возложила на свою голову коровьи рога. А своим святым островом она избрала Тир, где и посвятила себе упавшую с неба звезду.

Так после окончательной победы Эла и его союзников над Небом боги разделили между собой мир.

Врагом Эла был могучий Змей. И два войска, одним из которых предводительствовал Эл, а другим - Змей, упорно сражались друг с другом. Но ни то, ни другое войско не могли одержать победу. И тогда два предводителя заключили договор. По его условиям то войско, воины которого упадут в океан и будут им поглощены, считается побежденным, а их противники будут владеть небом и всем миром. Так и произошло. Воины Змея были поглощены водами океана. И Эл стал властелином неба, а его сподвижники - богами, которые вместе с ним управляют вселенной.

Цит. по: Ю.Б.Циркин. Мифы Финикии и Угарита. (http://www.witchmirror.ru/Mif/Finikia/wars_god.htm)

 


Астарта и Йам

   В Египте был найден папирус, содержащий миф об Астарте и боге моря, и относящийся к XVI-XIV в.до н.э. В Египте не было собственного морского божества и этот миф, несомненно, финикийский. Конец папируса не сохранился, так что окончание является просто логичным выводом из сказанного.

  Бог моря Йам решил, что он - самый великий из богов и все остальные боги должны платить ему дань. И боги испугались. Первой принесла Йаму дань богиня урожая Рененут, дала она ему серебро, золото, лазурит, ларцы, полные драгоценностей. За ней послали Йаму дань и другие боги. Но бог моря этим не удовлетворился. Испугались боги, что Йам совсем разорит их, и стали думать, как с ним договориться. Решили они выбрать посредника. И выбор пал на Астарту. Рененут послала к ней птицу, повелев не возвращаться, пока та не уговорит Астарту помочь богам. Услышав просьбу богов, Астарта заплакала, сама испугавшись грозного бога моря. Но птица уговорила ее. И вот Астарта пришла туда, где заседали великие боги. Они стали просить ее пойти к Йаму, соблазнить его и вызвать у него любовь к ней. А затем уже попросить Йама уменьшить дань. И Астарта согласилась.
   Взяла Астарта свою долю дани, отправилась к берегу моря и вошла во дворец Йама. Там она стала петь и смеяться. И спросил Йам:
- Зачем ты пришла ко мне? Сандалии на твоих ногах разбиты, и платье на тебе разорвано от долгой ходьбы.
   И сказала ему Астарта, что принесла она ему свою дань и хочет сама ее отдать. Радостный, впустил Йам ее в свой дворец. Там начала Астарта соблазнять бога моря и добилась своей цели. Полюбив Астарту, Йам решил женится на ней. Он отправил вестника к ее отцу, богу Птаху, и потребовал, чтобы тот отдал ее ему. Птах обратился к другим великим богам и попросил совета. Боги посоветовали согласится на требование Йама, но также передать богу моря, что он должен отказаться брать с них непосильную дань. Однако Йам на это не согласился. И были вынуждены боги снимать свои драгоценности и отдавать их в качестве дани Йаму. Скорбели боги по этому поводу и не раз вступали в переговоры с Йамом. И тогда Астарта сказала, что не будет она женою бога моря, если тот будет настаивать на своих требованиях. И согласился Йам. И наступил мир среди богов.



Звезда утренняя и звезда вечерняя. Молдавская народная сказка.


Жил в далекие времена царь, и был у него сын непутевый, непоседа и озорник.
Однажды стрелял царский сын из рогатки камнями, а мимо шла бабка с кувшином.
Кувшин разбился, вода вылилась, а бабка обернулась и сказала: — Обойдешь всю землю и не успокоишься, пока не попадешь в бессмертное царство.
Вернулся царевич во дворец и задумался. Захотелось ему пойти по свету и отыскать бессмертное царство.
Никто не сумел удержать царского сына. Отправился он бродить по белу свету.
По многим дорогам прошел царевич, во многие села заходил — и оказался возле кельи отшельника. Рассказал молодец ему о том, что ищет по свету бессмертное царство.
Посоветовал отшельник царевичу:
— Иди через этот густой и темный лес. Встретятся тебе разные звери — ты с каждым поздоровайся. А дойдешь до замка, там тебе и скажут, куда дальше путь держать.
Царский сын так и сделал: пошел через лес и сколько зверей, птиц и букашек ни повстречал — всех приветствовал.
Добрался он наконец и до замка. На пороге лежал дракон. Царевич издалека поклонился ему и сказал: — Добрый день, дракон-змея, золотая чешуя.
Пропустил дракон молодца во дворец. Встретил там царевич старого как мир старика.
— Каким ветром занесло тебя сюда, смельчак?
— Ищу бессмертное царство, — отвечает царевич. — Далеконько оно, молодец, никто не знает туда пути. Но ты приветствовал всех моих зверей — и я дам тебе клубок золотых ниток. Куда он покатится, туда и иди.
Привел клубок царевича к дубу. Сел парень отдохнуть и угодил прямо на желудь.
— Сойди с меня, — попросил желудь, — слаб я еще, и ты можешь меня растоптать.
Поднялся царевич, присыпал желудь землей, простился с ним и пошел дальше.
Остановился царский сын возле виноградного куста передохнуть, сорвал гроздь винограда, поел досыта. Закопал в землю виноградное зернышко и сказал:
— Спасибо тебе, виноградный куст, оставайся с добром, расти, разрастайся, а я пойду дальше.
Увидел царевич орла, натянул он тетиву лука, а орел и говорит: — Не целься, молодец, не убивай меня, я тебе пригожусь. Если
постигнет тебя какая-нибудь беда, ты только подумай обо мне,
и я приду на помощь.
Долго шел царский сын, много царств-государств миновал. Пришлось в пути ему защитить лису от злых собак. Пообещала лиса прийти на помощь молодцу, если худо ему будет.
Шел молодец дальше и чем дальше шел, тем тоньше становился золотой клубок. Подошел к вязу, между стволами которого в паутине бился комар. Высвободил царевич комара из паутины, накормил и отпустил на волю.
— Спасибо за доброту тебе, — сказал комар, — трудно будет, вспомни обо мне. А теперь иди. К замку придешь, ступай к царю и проси в невесты младшую дочь, иначе не завладеть тебе бессмертным царством.
Отправился царский сын снова в путь.
Остановился перед дворцом, постучал в ворота. Вышел царь. Поздоровался молодец и говорит:
— Пресветлый государь, пришел я просить руки твоей младшей дочери. Отдашь ее за меня?
— Отдать-то отдам… если только сумеешь спрятаться так, чтобы никто тебя не нашел. Тогда сыграем свадьбу, и будешь жить здесь, в замке, ведь от этих ворот и начинается бессмертное царство.
Напала на царевича такая тоска-кручина — он ведь не знал, как спрятаться. И вдруг вспомнил про орла. И не успел глазом моргнуть, как орел подле него. Рассказал ему молодец про свою беду.
Подхватил орел царского сына, понес его к небесным вратам и спрятал за девятью рядами туч.
Вышел царь с тремя дочерьми — все на одно лицо. Говорит старшей дочери сурово, что если не найдет она царского сына, быть ей обезглавленной.
Посмотрела на землю — не увидела, посмотрела на море — не увидела, на небо — увидела и крикнула: — Выходи из-за туч, я тебя вижу!
В мгновенье ока спустил орел царевича с туч. А царь сказал: — Что ж, снести тебе голову с плеч? Дочь взяла молодца под защиту.
— Светлейший государь, надо простить царевича в первый раз. Простил его царь.
Не сумел молодец спрятаться и от средней дочери. Умолила царя-батюшку средняя дочь:
— Прости его, отец, — во второй раз грех прощается; если в третий раз увидишь его — тогда уж расправишься с ним.
Страх, тоска доняли молодца. И вдруг вспомнилась ему лиса, которую спас он от злых псов.
Только подумал — глядь, лиса перед ним. — Не тужи, хозяин. Раз уж так случилось — идем со мной, я знаю, что делать, — сказала лиса.
Ударила царского сына она хвостом и превратила его в большой красивый цветок, пышнее всех остальных.
А младшая дочь пошла в цветник, сорвала именно этот цветок и положила в корзинку.
Велел царь младшей дочери искать царевича. Смотрит она на землю — тень его видит, а его самого нет. Нечего было делать царю, он и крикнул:
— Выходи, удалец, вижу, что ты храбр.

Выскочил царевич из корзинки. А царь не успокоился, придумал новое испытание, страшнее других. Велел узнать среди его дочерей младшую, и если узнает — сыграют они свадьбу, а нет — голова с плеч.
Вспомнил он комара. А тот тут как тут. Рассказал молодец ему про свое горе.
— Не тужи, хозяин, я хорошо знаю царских дочек. Когда государь выведет их, я сяду на нос самой младшей, и ты ее узнаешь.
 — Эта вот, государь, самая младшая.
 — Выдаю за тебя дочь и станешь ты с сегодняшнего дня жить с нами, будешь жить вечно. Но вот тебе наказ: только через те ворота, в которые зашел, не выходи — плохо будет.
Сыграли свадьбу — пир на весь мир. После свадьбы зажил царевич как на цветущей яблоне.
Спустя какое-то время отправился он на охоту: взял лук, натянул тетиву, и стрела полетела за ворота.
Он пошел за ней да и позабыл о наставлениях царя: потянул засов, открыл ворота… Тут заметил он блестящую нитку от золотого клубочка — и сразу же вспомнил дом, отца, мать.
И так захотелось царевичу повидать всех, что не выдержал он. Собрался в дорогу, поклонился до земли дому цареву и ушел. Остались царь с младшей дочерью ждать да кручиниться о нем.
…Долго вела царевича золотая ниточка, и наконец добрался он до своего дома. Посмотрел вокруг себя — ни замка, ни двора — ничего не было, одни развалины.
В овраге заметил он хибарку, в которой жил трехсотлетний старик. Рассказал он царевичу, что слышал от дедов своих, будто стоял здесь когда-то замок царя, у него был сын, и пошел сын по свету за жизнью без смерти. А после того напала на царство чума, и все вымерло.
Опечалился царский сын, вспомнил совет своего тестя и поворотил обратно. Когда проходил мимо бывшего дворца, увидел он глиняную ступку, пнул ее ногой — глядь, а из-под нее выползла смерть-чернавка.
— Э-хе, дорогой, явился, с каких пор жду я тебя!
Испугался царевич, пустился во весь дух бежать, а смерть гонится.
Добежал он до замка, который сторожил дракон. Поздоровался с драконом, тот повернул головы, и царский сын вошел.
Попросил он совета у старичка. Протянул старик ему широкий шерстяной пояс и сказал:
— Возьми, дай его смерти, пусть носит, пока не износит так, что целой нитки не останется, и только тогда пусть приходит за тобой.
Добралась смерть до замка, увидела разъяренного дракона — отошла подальше и крикнула: — Выпусти, дед, царевича.
Вышел царский сын и говорит:
—На, смерть, повяжись этим поясом. Как износишь до конца — так, что целой нитки не останется, — приходи за мной.
Пустился царевич в путь. Долго шел, пока не дошел до дуба. Дал дуб ему железный посох и сказал:
— Если догонит тебя смерть, дай ей этот посох и скажи, чтоб не приходила, пока он не изотрется весь.
Попрощался с дубом царевич и пошел по полям бездорожным, по водам безбродным.
И в один безоблачный день смерть выходит ему навстречу. — Остановись, храбрец, кончился твой срок. Уговорил царский сын ее и на этот раз. Взяла смерть посох и пустилась в путь — ведь много нужно пройти дорог, чтобы стереть его.
А царевич, почувствовав себя свободным, снова отправился в путь. Дошел он до виноградной лозы.
— Подожди, молодец, поешь винограда, попей вина — Побыл бы я у тебя охотно, — отвечает царевич, — но идти должен, смерть преследует меня по пятам.
— Если тебя догонит смерть, брось ей эту саблю и скажи: «Пока не рассыплется вся в прах, держи саблю у себя, а тогда уж приходи».
Снова пустился в путь-дорогу царский сын. Встретился он опять лицом к лицу со смертью. — Стой, пришел тебе конец!
— Я не спорю, — отвечает молодец, — вот только возьми саблю, а когда она заржавеет и рассыплется, догоняй меня. А не сможешь догнать — не ищи, потому что иду я а бессмертное царство.
Когда сабля проржавела, смерть пустилась вслед за молодцом с быстротою ветра и мысли.
А царевич в это время подошел к замку, открыл ворота. Младшая дочь вышла ему навстречу — схватила за руку, а тут и смерть подоспела, схватила царевича за ногу.
— Не отдам я тебе его, смерть, — сказала царская дочь, — превращу его в золотое яблоко, подброшу и кто поймает — тому он и будет принадлежать.
Подбросила вверх золотое яблоко, и оно превратилось в вечернюю звезду.
Когда царь и сестры узнали, что случилось, они и девушку превратили в золотое яблоко и подбросили вверх.
Яблоко полетело и стало утренней звездой. С тех пор и появились звезды на небе.

http://bayun.ru/dia/Zvezda_utrennyaya_i_zvezda_vechernyaya_Chast%60_pervaya.html

Комментарии: 1 Просмотры: Группа: Астарта как Муза
"Приношение Астарте" Клод Фаррер
03 Декабря 2012

Если зимний ветер, дующий над бухтой Покойников, не выдул из моего мозга пыль воспоминаний о прошлом, этой осенью исполнится семь лет с того дня, когда я в первый раз поднимался по лестнице, ведущей в преддверие Афинского Акрополя. Семь лет. В то время я был моряком, морским офицером. Вас удивляет это? Я все-таки был офицером. Почему я больше не офицер, почему я стал таким, каким вы меня сейчас видите, ловцом водорослей и обломков погибших кораблей, опустошителем бухты Покойников? Это не ваше дело. Вы слишком любопытны.

Садитесь и слушайте.

…Бухта Покойников. Конечно, в дни новолуния здесь творятся странные вещи. Зеленым трупам, погруженным в яму на дне, покрытым покровом из водорослей, надоедает неподвижность, они шевелятся, поднимаются, всплывают к поверхности, чтобы взглянуть на лодки, полные живых людей, которые сейчас умрут, как только лодка опрокинется. Да, здесь творятся странные вещи, но и в других местах случается то же, иногда даже худшее.

Осенью тому исполнится семь лет… Я служил вахтенным начальником на «Коршуне» – яхте французского посла в Блистательном Порту.

В то время я был счастлив. Вернее, мне казалось, что я счастлив. Я любил и был любим. Я был молод. Теперь «Коршун» догнивает в какой-то гавани – на корабельном кладбище. Женщина, которую я любил и которая меня любила, умерла. Поезжайте посмотреть на ее могилу. Она похоронена на кладбище в Боконьяно, на Корсике, у входа под кипарисами, черный камень с высеченной надписью Клодина.

Я теперь более мертв, чем многие покойники, заколоченные в гробу. Пройдет еще немного времени, и память обо мне совершенно исчезнет.

* * *

Это было после полудня дивного осеннего дня. Несмотря на сильный ветер, было тепло. В воздухе стояли тучи меловой пыли. На лестнице нам приходилось бороться с ветром, чтобы сохранить равновесие. Я шел первым. Клодина шла следом, держась руками за мой пояс. Дартус, отставший на несколько ступенек, смеялся над нами, говоря, что мы неприличны: одежда плотно облегала тела из-за ветра. Дартус был нашим общим с Клодиной другом. Другом, и только. Он был честный человек. И Клодина любила меня.

В преддверии Акрополя нас встретила группа Пропилеев, позлащенная солнцем. С тех пор прошло семь лет, семь лет горя и беспросветной тьмы, но стоит мне закрыть глаза, и я отчетливо вижу эту дивную картину, озаренную солнцем. Парфенон… Победа без крыльев…

Акрополь. Вы знаете его музей, на востоке от храмов. Маленький музей, хранящий все самое ценное, найденное при раскопках в Акрополе. Все, что было случайно найдено под плитами Парфенона. Вы знаете: под Парфеноном была сделана таинственная находка: двадцать две женские фигуры, почти невредимые, раскрашенные в цвета жизни. Двадцать две воскресшие женщины, с улыбкой восставшие из своей могилы. Не богини и не королевы. Не обнаженные, как Афродита, не облеченные в тунику, как Гера или Афина; нет, они одеты по последней моде того времени, очень элегантно, причесаны и завиты; губы, щеки и глаза подведены и подкрашены; это обыкновенные смертные – у них нет ни скипетров, ни корон, ни диадем. Женщины, просто светские женщины, как вы, слушающие мой рассказ, и очень красивые женщины. Привлекательные, томные, способные любить и быть любимыми; возлюбленные, любовницы – словом, парижанки, парижанки древних Афин.

Эти очаровательные дамы в возрасте около двух с половиной тысяч лет казались живыми. Они издевались над археологами: по какому праву они были погребены на священной земле Акрополя? Что делали они там в роскошных туалетах?

Было сделано предположение, что эти двадцать две статуи, портреты двадцати двух живых женщин-верующих, принесших свое изображение в дар богине Астарте в благодарность за оказанную милость. Все двадцать две статуи протягивали вперед правую руку, как будто предлагали жертву божеству. Предполагали, что некогда эти руки держали кольца, браслеты, ожерелья – тысячи золотых безделушек, которыми покупалась благосклонность Астарты.

Вас опять удивляет, откуда у меня, ловца водорослей, такие познания. Я знаю, и этого мне достаточно. А вы слишком любопытны… Тем хуже для вас.

Когда Клодина, Дартус и я проникли в музей Акрополя, двадцать две статуи, стоящие кружком, исподтишка посмотрели на нас уголками еще живых глаз; взгляд их был так странен, что нам сделалось страшно.

Дартус первым овладел собой. Он подошел к самой большой из статуй, возвышавшейся над ним на пьедестале, и ответил смелым взглядом на ее взгляд. Лицо его было обращено к насмешливому и страстному лицу статуи. Но через секунду Дартус отскочил:

– Она дышит, – сказал он.

Клодина задрожала. Я обнял ее, и мы подошли к статуям. Дартус не ошибся: статуя дышала. Отчетливо видно было, как поднималась под материей, то есть под терракотой, полная грудь.

Я это видел так, как теперь вижу утопленников, поднимающихся в новолуние из бухты Покойников. Но в то время мне недостаточно было видеть: я не поверил. Даже попытался объяснить:

– Игра света, солнечные лучи, проходящие сквозь окошко, – это ясно.

Дартус прервал меня:

– Нет, – говорит. – Она жива. В благодарность за жертвенное приношение, лежавшее на этой протянутой руке, богиня дала статуе бессмертие. Смотрите, вот доказательство: приношения уже нет в руке, богиня взяла его.

Он придвинулся на шаг к статуе:

– Кем бы ты ни была при жизни, ты, услышанная Астартой, помолись за меня, преклоняющего пред тобой колени! Снизойди принять это в свою руку и подними его до богини! Пусть она мне дарует то, что некогда даровала тебе: любовь тех существ, которых коснется мое желание.

Сняв со своей руки тесби, турецкие четки, состоящие из тридцати трех крупных зерен перламутра, он вложил его в руку статуи. Перламутр заблестел между тонкими накрашенными пальцами.

Помню, тогда я пожал плечами. Это было семь лет тому назад.

Солнце заходило. Мы вышли из музея и спустились по лестнице. Не знаю, почему мы молчали; казалось, наши рты были запечатаны статуей.

Внизу мы увидели, как солнце опустилось в воду. Аттические горы резко выделялись на багряно-красном небе. Сумерек не было. Ночь одним прыжком перескочила из Азии в Европу и повисла над Грецией.

Ночь, конечно, не была черной – греческие ночи светло-голубые, сияющие. О, та ночь нисколько не напоминала ночей у бухты Покойников. Смотрите на воду у подножия утеса: она зеленая и черная. Там вода была цвета неба, а небо цвета молока. Я это видел. А теперь…

После обеда – мы обедали все вместе в полном молчании – я вдруг вспомнил, что в эту ночь будет полнолуние и что мы условились пойти в Акрополь. Для этого нужно особое разрешение, подписанное не знаю кем. Но гостиницы всегда держат эти разрешения в распоряжении туристов. Я ушел из-за стола, чтобы купить это разрешение в конторе гостиницы.

Клодина и Дартус остались.

Когда я вернулся, они еще сидели за столом. Мне показалось, что их стулья были немного сдвинуты с места, но я не обратил на это внимания. Да и мог ли я подумать…

Мы вышли вместе.

Луна уже стояла высоко – яркая-яркая. Старый мрамор, более белый, чем при солнечном свете, отражал лунный свет. По дороге мы остановились в цирке Диониса. Античные кресла, казалось, ожидали слушателей Орестеи. Быть может, представление уже началось… Быть может, актеры времен Эсхила рассказывали зрителям, на один вечер покинувшим глубину Гадеса, что тепло солнечного дня приятно, что мертвый Ахилл не стоит живого пастуха.

Мы зашли на минуту. Клодина села в одно из кресел. Дартус сел рядом. Я остался стоять. Цирк был залит лунным светом, воздух был прозрачен. Над нами возвышался гигантский Акрополь. Подняв голову, я увидел колоннаду Парфенона, увенчивающую утесы.

Мне пришло в голову, что кому-нибудь, находящемуся наверху у колоннады Парфенона, стоило только перегнуться через перила, чтобы видеть малейший наш жест в прозрачной полутьме греческой ночи.

Я подумал об этом случайно. Да и почему бы у меня возникла задняя мысль?

Когда я захотел продолжить прогулку, Клодина заявила, что она устала. Дартус тоже. Они остались сидеть на мраморных креслах, чтобы отдохнуть до моего возвращения. Я пошел один.

В начале лестницы сторож открыл мне решетку и пошел вслед за мной. Это был несчастный со сгорбленной спиной и седой головой. Из жалости я положил драхму в его шапку. Он подумал, что я хочу остаться один, чтобы по обычаю туристов украсть какую-нибудь безделицу на память. Он низко поклонился мне, стараясь понимающе улыбнуться беззубым ртом, и пошел обратно.

У преддверия темного храма меня встретили пропилеи, залитые лунным светом. Ночью они казались грустными. Их снежно-белый мрамор плакал подле меня невидимыми слезами. Я повторил наше утреннее странствие. Ника без крыльев. Парфенон, музей, маленький музей к востоку от храмов. Я зашел в музей, зашел в зал статуй… И я забыл то, что произошло днем.

Но статуи тотчас же на меня посмотрели. Я увидел их глаза, сверкающие, как фосфор. Услышал насмешливый хохот. Увидел при лунном свете, как полная грудь равномерно поднимала корсаж. Дело было ночью, я уже не пожимал плечами. На правой руке статуи, между тонкими накрашенными пальцами, висело тесби Дартуса. Перламутровые зерна его странно сверкали.

Я не двигался. Страх понемногу охватывал меня. Мне слышался стук зерен тесби. Казалось, статуя перебирает четки, довольная подарком, благосклонная к дарителю.

Мурашки пробежали по моему телу. В течение одной тысячной доли секунды страшная уверенность родилась в моем мозгу: уверенность, что Астарта услышала, одобрила, исполнила просьбу Дартуса; уверенность, что Дартус уже в эту минуту – раз звенели четки, – в эту минуту получает то, о чем просил, получает, может быть, даже против своей воли любовь женщины, которой коснется его желание.

 

Смотрите, смотрите на маяки, зажигающиеся на берегу, на утесе, на дороге. Смотрите! Смотрите на туман, поднимающийся над морем. Он задушит огни Моряков. Этой ночью будут крушения – в тумане. Ночь черная, черная, черная.

Ночь светлая, светлая, светлая. Над Акрополем…

 

У колоннады Акрополя я нагнулся и посмотрел в окно. Подо мной, на темном фоне долины, цирк Диониса, залитый луной, выделялся светлым пятном. Я увидел…

Я увидел Клодину и Дартуса, сидящих рядом на креслах. Их руки переплелись, губы соединились.

Страшный магнит притягивал мои глаза, голову, плечи, все мое тело. Я перегибался через перила все больше и больше; темная пропасть притягивала меня с непреодолимой силой.

Вас удивляет, что я не упал и не разбился. Меня это тоже удивляет. Но я жив, как видите.

Я не упал, потому что… я уже падал, когда мне послышался насмешливый хохот за моей спиной. Хохот статуи… Я повернулся и побежал в музей. Я понял.

Лунный блик играл на полной груди, поднимаемой бессмертным дыханием. В протянутой руке звенели перламутровые четки.

Ударом палки я вырвал из рук статуи злотворный дар. Из своего кармана я вытащил другой тесби, купленный мной в Стамбуле. Я бросил его в опустевшую руку, не говоря ни слова; я хотел просить Астарту, но, честное слово, не мог выговорить ни одного слова: мое горло было сухое, сухое.

Это все, теперь уходите.

…Какое продолжение? Мне нечего больше рассказывать.

Спустившись с лестницы, я встретил Клодину, бледную и испуганную. Она шла ко мне навстречу; Дартусу стало плохо в театре Диониса, он лежит без сознания. Пришлось послать в гостиницу за носилками. Когда, через много часов, он пришел в себя, он не захотел ни одной минуты оставаться в Афинах и тотчас же уехал. Может быть, он жив. Кто знает.

Перламутровые четки. О, они мертвы. Они погребены здесь, на дне бухты Покойников, под покровом водорослей. Зеленые трупы перебирают их зерна в дни новолуния. Я слышу, как они звенят, я – ловец водорослей, опустошитель бухты Покойников.

Комментарии: 0 Просмотры: Группа: Астарта как Муза
"Убийство в Храме Астарты" Агата Кристи
03 Декабря 2012

 - А теперь, доктор Пендер, ваша очередь рассказывать. Ну, что вы нам поведаете?
      Пожилой священник смущенно улыбнулся.
      - Моя жизнь протекла в тихих местах, - начал он, - и очень немногие события пересекли мой жизненный путь. Хотя однажды, я тогда был совсем молодым человеком, со мной случилось одно весьма странное и трагическое происшествие.
      - О! - возбужденно воскликнула Джойс Лемприер.
      - Прошло столько лет, а я все никак не могу забыть об этом, - продолжал священник. - Оно произвело на меня столь глубокое впечатление, что и сегодня малейшее воспоминание о нем заставляет меня вновь пережить страх того ужасного мгновения, когда я увидел человека, сраженного насмерть безо всякого видимого орудия убийства.
      - От ваших слов, доктор, у меня уже мурашки по коже забегали, пожаловался сэр Генри.
      - Меня и самого в дрожь бросает. Так вот с тех самых пор я больше не смеюсь над людьми, которые пользуются в разговоре словом "атмосфера". Есть, есть такое: Я хочу сказать, что в некоторых местах настолько силен дух добра или зла, что он вполне ощутим.
      - О да! Возьмем хотя бы этот дом, дом Ларчесов. Вот уж у кого весьма несчастливая судьба, - заметила мисс Марпл. - Судите сами. Старый мистер Смитерс потерял свое состояние и вынужден был его продать. Не успели Карслейки приобрести его, как Джонни Карслейк оступился па лестнице и сломал ногу. А вскоре и миссис Карслейк вынуждена была переехать на юг Франции из-за ухудшающегося здоровья. Сейчас, я слышала, его купила чета Берденов, и, говорят, несчастному мистеру Бердену почти сразу же пришлось лечь на операцию.
      - Боюсь, здесь мы имеем дело с перебором в суевериях, - заметил мистер Петерик, - и с глупейшими и необдуманно распускаемыми слухами, что наносит огромный ущерб недвижимости.
      - Я лично знавал парочку "привидений" весьма недюжинной комплекции, хохотнул сэр Генри.
      - Полагаю, - предложил Рэймонд, - нам надо дать возможность доктору Пендеру продолжить свою историю.
      Джойс выключила обе лампы. Теперь комнату освещали лишь мерцающие огоньки камина.
      - Атмосфера, - улыбнулась она, - ну вот, можно продолжать.
      Доктор Пендер улыбнулся в ответ, удобно расположился в кресле и, сняв пенсне, начал мягким голосом свой рассказ-воспоминание.
      - Не знаю, имеет ли кто-нибудь из вас хоть малейшее представление о Дартмуре.
      Место, о котором я веду речь, расположено как раз на границе с ним. Природа там очаровательная, да и поместье было великолепное, хотя, объявленное в продажу, оно несколько лет не могло найти покупателя, возможно, потому что было отмечено рядом странных и оригинальных черт. Приобрел же его человек по имени Хейдон - сэр Ричард Хейдон. Я знавал его еще по колледжу, и, несмотря на то, что потерял его из вида на некоторое время, старые узы дружбы оказались крепкими, и я с удовольствием принял его приглашение посетить "Тихую рощу", как он назвал свое приобретение.
      Вечеринка оказалась не из числа грандиозных: сам Ричард Хейдон, его двоюродный брат Эллиот Хейдон, леди Маннеринг со своей бесцветной дочерью Виолет, капитан Роджерс с супругой - оба загорелые, обветренные, с фигурами хороших наездников.
      Среди гостей я встретил и молодого доктора Саймондса, и мисс Диану Эшли. Ее имя кое-что говорило мне. Фотографии Дианы нередко мелькали в прессе в разделе светской хроники - она была одной из красавиц сезона. Внешность у нее была действительно сотрясающая. Высокая, темноволосая, с великолепной кожей и всегда полузакрытыми глазами, придававшими ей некую восточную пикантность. К тому же она обладала прекрасным голосом, глубоким, точно колокольный звон.
      Я тотчас понял, что мой друг Ричард Хейдон сильно увлечен красоткой, и догадался, что вся вечеринка затеяна просто как декорация для нее. В ее же чувствах к Ричарду я столь уверен не был. Постоянной в своих благо склонностях ее назвать, пожалуй, было трудно. Сегодня Диана могла разговаривать исключительно с Ричардом, не видя никого вокруг, завтра благоволить к его кузену Эллиоту, почти не замечая существования Ричарда, а затем расточать самые очаровательные улыбки спокойному и застенчивому доктору Саймондсу.
      В утро моего приезда наш хозяин показал нам все поместье. Дом сам по себе ничего выдающегося не представлял: мало романтичное, но зато очень удобное и прочное строение из девонширского гранита, рассчитанное выдержать удары времени и природных стихий. Из окон дома открывался вид на большие холмистые взгорки - торфяники, изрезанные обветренными скалами.
      Склон ближайшей скалы представлял собой курган, где недавно были произведены раскопки и найдена кое-какая бронзовая утварь. Надо сказать, что Хейдона очень интересовала старина, и он рассказывал нам о ней с огромным воодушевлением. В частности, объяснял он, здешние места особо богаты памятниками прошлого.
      - Жилища времен неолита, друиды, римляне, обнаружены даже следы ранней финикийской культуры. Но особенно интересно именно это место, - сказал он, - вы знаете его название - "Тихая роща". Итак, нетрудно догадаться, откуда пришло это название.
      Он протянул руку. Среди весьма пустынной местности - валунов, вереска, папоротника-орляка - примерно в сотне ярдов от дома находилась густая роща.
      - Взгляните-ка на эту картину, - продолжал Хейдон. - Одни деревья вымерли, другие выросли, но в целом все сохранилось почти таким, каким было, возможно, во времена финикийских поселенцев. Пойдемте и посмотрим.
      Мы все тронулись за ним следом. Едва мы вошли в рощу, как я ощутил странную подавленность. Думаю, из-за тишины: казалось, ни одна птица не вьет гнезд в этих деревьях. Все кругом было пронизано отчаянием и ужасом. Я приметил, что Хейдон смотрит на меня, странно улыбаясь.
      - Какие-нибудь необычные ощущения вызывает это место, Пендер? - спросил он. - Внутреннее сопротивление? Или, может, чувство стеснительности?
      - Мне просто здесь не нравится, - спокойно ответил я.
      - Это вполне понятно. Здесь находилась одна из цитаделей древних противников твоей веры. Это - "Роща Астарты".
      - Астарты?
      - Астарты, или Иштар, - называй как хочешь. Я предпочитаю финикийское название "Астарта". Это, полагаю, единственное место в окрестностях, связанное с культом Астарты. Доказательств у меня нет, но мне хочется верить, что перед нами подлинная "Роща Астарты". Здесь, за плотным кольцом деревьев, совершались священные ритуалы.
      - Священные ритуалы, - мечтательно прошептала Диана Эшли. - Интересно, а в чем они состояли?
      - Малопочтенное дело по всем меркам, - неожиданно громко засмеялся капитан Роджерс. - Горячительное занятие, как мне представляется.
      Хейдон не обратил на него ни малейшего внимания.
      - В центре рощи должен был возвышаться храм, - продолжил он. - Храмов я содержать не могу, но позволил себе осуществить собственную маленькую фантазию.
      В этот момент мы вышли на небольшую поляну посередине рощи. В центре поляны находилось нечто, отдаленно напоминавшее каменный домик. Диана Эшли подняла вопросительный взгляд на Хейдона.
      - Я назвал его кумирней, - пояснил он, - кумирней, или "Храмом Астарты".
      Он приблизился к домику. Внутри на грубовато сделанной эбеновой подставке находилась странная фигурка сидящей на льве женщины с рогами из полумесяцев.
      - Астарта финикийская, - объявил Хейдон, - богиня луны!
      - Богиня луны! - воскликнула Диана. - Давайте устроим сегодня вечером в ее честь настоящую оргию. Наденем маскарадные костюмы, придем сюда и при лунном свете совершим ритуалы в честь Астарты!
      Я сделал инстинктивное движение уйти, и Эллиот Хейдон, двоюродный брат Ричарда, быстро обернулся ко мне:
      - Вам все это не нравится, падре?
      - Нет, - сурово отрезал я, - не нравится.
      - Но ведь все это лишь дурачество, - заметил он, снисходительно разглядывая меня. - Дик не может знать, где на самом деле находилась священная роща. Это просто его фантазия, ему нравится так думать. Во всяком случае, если бы это было:
      - Если бы это было?:
      - Ну вы-то, - неловко рассмеялся он, - вы-то не верите в такого рода вещи? Вы - приходской священник.
      - Не уверен, что в этом качестве мне не следует верить в подобное, ухмыльнулся я. - Впрочем, я знаю только одно: как правило, я не очень чувствителен к общей атмосфере места, но как только я вступил в рощу, я тотчас почувствовал присутствие некоего зла и опасности вокруг.
      Эллиот непроизвольно взглянул через плечо.
      - Да, - согласился он, - здесь что-то неладно. Понимаю, что вы имеете в виду, но, боюсь, ваше воображение слишком уж разыгралось. Не правда ли, Саймондс?
      Доктор помолчал секунду-другую, а затем тихо произнес:
      - Не нравится мне все это. Не знаю почему. Но так или иначе - не нравится.
      Тут ко мне подбежала Виолет Маннеринг:
      - Мне страшно, - хныкала она, - я боюсь оставаться здесь. Давайте быстрее уйдем отсюда.
      Мы с ней пошли первыми, за нами двинулись остальные. Лишь Диана Эшли задержалась. Обернувшись, я увидел, что она стоит перед храмом, или кумирней, и горящим взглядом неотрывно смотрит на изображение богини.
      День выдался чудесный, было необычно жарко, а поэтому к предложению Дианы Эшли о костюмированном бале все отнеслись благосклонно. Начались обычные перешептывания, смех и лихорадочное шитье втайне от остальных. Когда мы вышли к ужину, раздались принятые в таких случаях восторженные возгласы. Роджерс с женой нарядились неандертальцами, объясняя недостатки в костюмах нехваткой каминных ковриков. Ричард Хейдон объявил себя финикийским матросом, а его кузен - атаманом разбойников. Доктор Саймондс предстал шеф-поваром, леди Маннеринг - больничной сиделкой, а ее дочь черкешенкой. Меня самого бурно приветствовали как монаха. Диана Эшли вышла к ужину последней, вызвав у нас некоторое разочарование: ее стан окутывало черное просторное домино.
      - Незнакомка! - объявила она. - Вот кто я. А теперь, ради бога, поспешим к столу.
      После ужина мы вышли из дома. Вечер был прелестным - бархатисто-теплым. Всходила луна.
      Мы гуляли, болтали, и время летело быстро. Через час мы случайно обнаружили, что Дианы Эшли среди нас нет.
      - Наверняка отправилась спать, - решил Ричард Хейдон.
      - О нет, - покачала головой Виолет Маннеринг, - я видела, как четверть часа тому назад она пошла туда, - и она 'показала рукой на рощу, черной тенью встававшую в лунном свете.
      - Интересно, что у нее на уме, - вслух задумался Ричард Хейдон, клянусь, какие-нибудь дьявольские шутки. Пойдемте, взглянем.
      Немного заинтригованные, мы всей группой направились в рощу. Мне стало немного не по себе, с каждым шагом я испытывал все более сильное и необъяснимое нежелание проникнуть за эту черную, невесть что предвещающую стену деревьев. Я почти физически ощущал силу, удерживающую меня. И яснее, чем раньше, я почувствовал изначальную греховность этого места. Думаю, что кое-кто из гостей испытывал те же чувства, что и я, хотя и не хотел сознаться в этом. В зыбком лунном свете казалось, что стволы деревьев сомкнулись, не желая пропускать нас.
      Бесшумная днем роща сейчас была вся наполнена множеством шепотков и вздохов.
      Объятые внезапным ужасом, мы взялись за руки и медленно, кучкой стали продвигаться вперед.
      Но вот мы, наконец, достигли желанной поляны в центре рощи и в изумлении остановились как вкопанные: на пороге кумирни, укутанная в прозрачную ткань, стояла переливающаяся светом фигура. Над ее головой из черной копны волос поднимались два полумесяца.
      - Мой бог! - воскликнул Ричард Хейдон, и у него над бровями проступили капельки пота.
      Виолет Маннеринг оказалась зорче:
      - Это же Диана! Однако что она с собой сделала? Она же сама на себя не похожа!
      Между тем фигура у входа в храм подняла руку и, сделав шаг вперед, глубоким приятным голосом возвестила:
      - Я - жрица Астарты! Остерегайтесь приближаться ко мне, ибо смерть таится в моей руке.
      - Не надо, дорогая, - запротестовала леди Маннеринг. - Вы пугаете нас. Нам в самом деле страшно.
      Хейдон бросился к ней:
      - Бог мой, Диана! Ты прекрасна!
      Мои глаза попривыкли к лунному свету, и я уже видел все более отчетливо. Диана действительно, как сказала Виолет, преобразилась. Лицо обрело явно восточные черты, в глазах светилась жесткая решимость, а на губах играла столь странная улыбка, какой я у нее никогда не видел.
      - Осторожней! - предупредила она. - Не приближайтесь к богине! Любого, кто прикоснется ко мне, сразит смерть!
      - Ты великолепна, Диана, - воскликнул Хейдон, - только, пожалуйста, прекрати это. Так или иначе, но мне: мне не нравится это.
      Он решительно направился к ней, но тут она выбросила руку в его сторону.
      - Остановись! - вскрикнула она. - Еще шаг - и я уничтожу тебя волшебством Астарты!
      Ричард Хейдон рассмеялся и ускорил шаг. И вдруг произошло нечто странное: он качнулся, затем будто споткнулся и рухнул наземь во весь рост.
      Он так и не поднялся, оставшись лежать ничком на земле. Неожиданно Диана начала истерически смеяться. Странный и страшный хохот разорвал тишину.
      С проклятием Эллиот рванулся вперед.
      - Я больше не могу! - закричал он. - Вставай же, Дик. Ну, вставай!
      Однако Ричард Хейдон оставался лежать там, где упал. Эллиот подбежал к нему, опустился на колени и осторожно перевернул Ричарда. Он склонился над ним, вглядываясь в лицо брата.
      Затем Эллиот резко вскочил па ноги, чуть качнувшись при этом.
      - Доктор! Ради бога, доктор, подойдите. Я: я думаю, что он мертв.
      Саймондс сорвался с места, а Эллиот медленно двинулся к нам. При этом он как-то странно смотрел на свои руки. В этот миг дикий вопль исторгла Диана:
      - Я убила его! О, мой бог! Я не хотела этого, но я убила его!
      И, теряя сознание, она медленно опустилась на траву.
      Тут закричала миссис Роджерс:
      - Уйдемте с этого страшного места, а то и с нами что-нибудь случится! О, как все это ужасно!
      Эллиот положил руку мне на плечо.
      - Этого не может быть, - бормотал он. - Говорю вам: этого не может быть.
      Человека нельзя убить подобным образом. Это:это неестественно.
      Я попытался успокоить его:
      - Всему есть объяснение. У вашего кузена, верно, была болезнь сердца, о которой никто не подозревал. А тут возбуждение, шок:
      - Вы ничего не понимаете, - прервал он меня и поднес к моим глазам свою ладонь, на которой я ясно увидел кровь. - Дик умер не от шока. Он был заколот, заколот ударом в сердце, но вот оружия там никакого не было.
      Я с недоверием уставился на него. В это время Саймондс закончил осмотр тела и подошел к нам. Он был бледен и дрожал.
      - Уж не сошли ли мы все с ума? - спросил он. - И что это за место, если здесь такое может твориться?
      - Значит, это правда? - вставил я.
      Он кивнул.
      - Удар мог быть нанесен длинным тонким кинжалом, но кинжала там никакого нет.
      Мы посмотрели друг на друга.
      - Но он должен там быть! - воскликнул Эллиот Хейдон. - Он, вероятно, просто валяется где-нибудь там. Надо поискать.
      Мы стали шарить по траве, когда Виолет Маннеринг неожиданно заявила:
      - Мне помнится, у Дианы было что-то в руке. Что-то вроде кинжала. Я видела. Я видела, как что-то блеснуло у нее в руке, когда она угрожала ему.
      - Но он даже трех ярдов не дошел до нее, - возразил Эллиот Хейдон.
      Леди Маннеринг склонилась над распростертым телом женщины.
      - Сейчас у нее в руке ничего нет, - сказала она, - и на земле ничего не видно.
      Ты уверена, что не ошиблась, Виолет?
      Доктор Саймондс подошел к лежащей Диане.
      - Надо отнести ее в дом. Вы поможете, Роджерс? Мы отнесем мисс Эшли, а после вернемся и займемся телом сэра Ричарда.
      Пендер прервал повествование и медленно оглядел слушателей:
      - В наше время, благодаря детективной литературе, каждый мальчишка знает, что тело должно быть оставлено там, где было найдено. Но в те годы мы не располагали подобными знаниями и, естественно, отнесли тело Ричарда Хейдона в его спальню в квадратном гранитном доме. Потом послали дворецкого на велосипеде за полицией - участок был милях в двенадцати.
      Вот тогда-то Эллиот Хейдон и отозвал меня в сторону:
      - Послушайте, я собираюсь назад, в рощу. Надо обязательно найти это оружие.
      - Если оно вообще было, - заметил я.
      Он схватил меня за плечо и резко встряхнул:
      - Вы забили себе голову суеверной чепухой. Думаете, смерть наступила сверхъестественным образом. Хорошо, я сам пойду в рощу и там все выясню.
      Я начал было отговаривать его, но безрезультатно. Сама мысль о плотном кольце деревьев была мне ненавистна, и потом, меня стало мучить предчувствие нового несчастья. Но Эллиот заупрямился. Уходил он с твердым намерением докопаться до сути дела.
      Мы провели ужасную ночь, во время которой никто даже и не пробовал уснуть.
      Полиция по прибытии явно скептически отнеслась к нашим показаниям. Они намеревались было допросить мисс Эшли, но пришлось учесть мнение доктора Саймондса, категорически запретившего это. К мисс Эшли вернулось сознание, или, другими словами, она вышла из транса, и он дал ей сильное снотворное. Ее ни в коем случае нельзя было тревожить до утра.
      До семи утра никто не вспоминал об Эллиоте Хейдоне, а потом вдруг Саймондс спросил, где он. Я объяснил, и хмурое лицо доктора помрачнело еще больше.
      - Лучше бы он этого не делал. Это: это безрассудно.
      - Не думаете же. вы, что с ним может что-нибудь случиться?
      - Надеюсь, что нет. Полагаю, падре, что лучше бы нам с вами пойти и посмотреть.
      Я знал, что он прав, но от меня потребовалось все мужество, чтобы собраться с духом и решиться на это. Мы вышли вместе и сразу же направились в злосчастную рощу. Дважды окликнули Эллиота - безответно. Вскоре мы вышли на поляну, казавшуюся призрачной при свете утренних лучей. И вдруг Саймондс сжал кою руку так, что я едва не вскрикнул. Там, где вчера вечером при луне мы увидели тело мужчины, уткнувшегося лицом в траву, теперь в лучах утреннего солнца нашим глазам предстала та же картина. Но на сей раз на том самом месте, где вчера лежал его двоюродный брат, сегодня лежал Эллиот Хейдон.
      - Бог мой! - прошептал Саймондс. - И его тоже!
      Мы бросились к нему. Эллиот Хейдон был без сознания, однако дышал, и сомневаться в причине трагедии на сей раз не приходилось: из раны торчал длинный, тонкий бронзовый клинок.
      - Какое счастье, что удар пришелся в плечо, а не в сердце, прокомментировал доктор. - Не знаю, что и думать. Во всяком случае, он жив и сам сможет рассказать, что произошло.
      Но как раз этого-то Эллиот Хейдон сделать не смог. Его рассказ был крайне туманен. Уйдя на поиски кинжала, он вскоре прекратил свои тщетные попытки и остановился рядом с капищем, И тут у него появилось ощущение, что за ним кто-то наблюдает из-за деревьев. Он стал отгонять от себя эту мысль, но напрасно. Тут вдруг, по его словам, задул сильный холодный ветер, но не со стороны деревьев, а изнутри кумирни. Повернувшись, чтобы рассмотреть внутренность храма, он увидел маленькую фигурку богини. Казалось, он находится под оптическим обманом: фигурка все время увеличивалась. Внезапно его как будто ударило в голову и отбросило назад. Падая, он почувствовал жгучую боль в левом плече:
      В кинжале признали один из предметов, найденных при раскопках кургана и приобретенных Ричардом Хейдоном. Никто, как выяснилось, не знал, где он хранил его - в доме или кумирне.
      Полиция выдвинула версию, что Ричарда преднамеренно заколола мисс Эшли, но вынуждена была снять ее ввиду нашего единодушного свидетельства, что она находилась, от него на расстоянии не менее трех ярдов. И тайна убийства так и осталась тайной.
      Наступила тишина.
      - Что тут скажешь?! - нарушила молчание Джойс Лемприер. - Все выглядит столь ужасающим и сверхъестественным. У вас самого, доктор Пендер, есть какое-нибудь объяснение случившемуся?
      - Да, - кивнул головой старый священник, - правда, довольно странное и не на все проливающее свет.
      - Я бывала на спиритических сеансах, - заметила Джойс, - и что ни говорите, но на них случаются весьма странные вещи. Возможно, это был гипноз. Эта женщина в самом деле могла почувствовать себя жрицей Астарты. Вероятно, она и метнула кинжал, который мисс Маннеринг видела у нее в руке.
      - Или дротик, - предположил Рэймонд Уэст, - в конце концов, лунный свет был не очень ярок. У нее в руке могло быть какое-нибудь другое метательное оружие, которым она смогла пронзить свою жертву на расстоянии. Здесь можно говорить о массовом гипнозе. Я полагаю, что все были готовы к тому. что произойдет нечто из ряда вон выходящее, и поэтому увидели происходящее в подобном свете.
      - Мне приходилось видеть чудеса, какие проделывают с оружием и ножами в цирке, - подал голос сэр Генри. - Вполне допускаю, что среди деревьев затаился профессионал и оттуда с достаточной точностью метнул нож или кинжал. Я согласен, что все выглядит неестественным, но это, похоже, единственно реальное предположение. Вспомните, что у второго пострадавшего создалось впечатление, что за ним наблюдают из рощи. Ну, а уверения мисс Маннеринг, что у мисс Эшли был в руке кинжал, и то, что другие это отрицают, меня не удивляет. Мой опыт убедительно подсказывает мне, что свидетельства пяти человек об одной и той же вещи отличаются друг от друга до невероятности.
      - Но во всех этих теориях, - кашлянул мистер Петерик, - мы, кажется, пренебрегаем одним важным фактом, а именно: что стало с оружием? Мисс Эшли вряд ли могла воспользоваться дротиком, стоя в центре открытого пространства. Если же дротик был пущен прячущимся убийцей, то он должен был бы остаться в ране, когда убитого переворачивали. Полагаю, мы должны отвергнуть все невероятные теории и ограничиться лишь трезвыми фактами.
      - А каковы же они?
      - Ну, по крайней мере, одно обстоятельство вполне определенно. Никого около убитого в момент, смерти не было, а потому единственным человеком, который мог заколоть его, был он сам. Перед нами - самоубийство.
      - Но что же заставило его пойти на это? - недоумевал Рэймонд Уэст.
      - О, это опять вопрос из области теорий, - кашлянул снова адвокат, - в настоящий же момент меня теории не интересуют. Если исключить сверхъестественные силы, в какие я ни на минуту не верю, то все произошло именно так, как я сказал. Он заколол себя в падении, раскинув руки, затем выдернул кинжал из раны и забросил его за деревья. Вот что, как мне кажется, произошло, хотя это и маловероятно.
      - Не хочу сказать, что я уверена, - сказала мисс Марпл, - но все это сбивает меня с толку. Иногда случаются престранные вещи.
      - Да-да, тетушка, - мягко вставил Рэймонд, - ты хочешь сказать, что его не закололи?
      - Конечно, нет, дорогой! - ответила мисс Марпл. - Об этом-то я и твержу.
      Несомненно, существует лишь один способ, которым могли заколоть бедного сэра Ричарда. Мне же сейчас хотелось бы знать, почему он споткнулся. Разумеется, причиной мог послужить и корень дерева. Он неотрывно глядел на женщину, а при лунном свете ничего не стоит зацепиться за что-нибудь ногой.
      - Вы говорите, что есть лишь один путь, которым сэр Ричард мог быть заколот? Я вас правильно понял, мисс Марпл? - с интересом посмотрел на нее священник.
      - Это очень печальное событие, и мне не хочется на нем останавливаться. Он ведь пользовался правой рукой, не так ли? Я имею в виду, что нанести рану в левое плечо иначе нельзя. Мне всегда было очень жаль беднягу Джека Бейнза. Помните, после жестоких сражений при Appace он прострелил себе ногу? Он признался мне в этом, когда я пришла навестить его в госпитале. Ему было стыдно. Не думаю, что этот несчастный Эллиот Хейдон много выгадал от своего ужасного преступления.
      - Эллиот Хейдон! - воскликнул Рэймонд. - Вы думаете, это сделал он?!
      - Не вижу, кто еще мог бы совершить это, - развела руками мисс Марпл. Давайте, по мудрому совету мистера Петерика, обратимся к фактам и забудем на время языческую богиню, которую я не нахожу очень приятной. Итак, он первым подошел к брату, перевернул его и, конечно, мог сделать все необходимое, находясь спиной ко всем остальным. Ведь он был одет атаманом разбойников и, конечно, должен был иметь какое-нибудь оружие у себя на поясе. Я помню, как еще девушкой танцевала на маскараде с одним мужчиной в костюме разбойника. У него было пять ножей и кинжалов разного рода. Не могу описать, насколько неудобно и неловко это было для его партнерши.
      Взоры всех гостей обратились на доктора Пендера.
      - Мне удалось узнать правду, - проговорил он, - через пять лет после того, как произошла трагедия. И пришла она в виде письма от Эллиота Хейдона. Он писал, что считает, что в том убийстве я всегда подозревал его. Для него это было внезапное искушение. Он тоже любил Диану Эшли, но был всего лишь бедным юристом. Не будь на его пути Ричарда и унаследуй он его титул и поместье, перед ним открывалась бы чудесная перспектива. Кинжал выпал у него из-за пояса, когда он наклонился над двоюродным братом; времени на размышления не было, и он вонзил кинжал в тело, а затем убрал оружие обратно за пояс. Чтобы отвести подозрения, он позднее ударил кинжалом и себя. Он отправил это письмо накануне отъезда в экспедицию на Южный полюс на .случай, как он писал, если никогда не вернется назад. Не думаю, чтобы он рвался домой, зато знаю, как подметила мисс Марпл, что его преступление не принесло ему никакой выгоды. "Пять лет, - писал он, - я живу в аду. Надеюсь, что смогу, по меньшей мере, искупить свою вину достойной смертью".
      Все молчали, - И он умер с честью, - сказал сэр Генри. - Вы изменили фамилии в вашей истории, доктор Пендер, но, полагаю, я догадался, о ком идет речь.
      - Как я уже говорил, - продолжил старый священник, - нам не все удалось объяснить. И все же я до сих пор считаю, что действия бедного Эллиота Хейдона направлял в этой злосчастной роще злой дух языческой богини Астарты, о которой с тех пор я не могу думать без содрогания.

Комментарии: 11 Просмотры: Группа: Астарта как Муза
"Консьержка" Анна Руэс
03 Декабря 2012

   Многоэтажное студенческое общежитие. За стойкой проходной на первом этаже дежурят консьержки дневная и ночная, пересменка ежедневно в 18.00. Над стойкой установлен электронный циферблат, показывающий дату и время.

   Консьержка дневной смены - женщина 53-х лет, разведена, одинока, детей нет, выглядит моложе своих лет, т.к. следит за собой (старается хорошо одеваться, всегда с прической), высокомерная, скандальная.

   Студент – молодой человек, студент первого курса, живет в отдельной комнате на втором этаже, очень симпатичный, вежливый, замкнутый, с друзьями\ подругами замечен не был.



11.12.2015 18.10

   На проходной обе консьержки (ночная уже пришла, дневная еще не ушла), вокруг стойки оживленно, на стойке стоит пустая ваза, за окнами слышится лай собак, с улицы забегают две перепуганные и возмущенные девушки.

Одна из девушек (консьержкам):

- Да вызовите Вы, наконец, кого-нибудь… Вечером пройти невозможно! Откуда здесь столько собак? Чуть ли ни каждый день кидаются…

Вторая девушка:  

- Давайте милицию вызовем!

В дверь заходит Студент. Дневная консьержка бросается к нему:

- А ну, стой! Я тебя видела вчера в окне, ты зачем бродячим собакам из окна еду кидаешь? Ты их прикармливаешь, а они на людей кидаются! Не прекратишь, я на факультет пожалуюсь, а то и милицию вызову!

Студент поднимая на нее глаза:

- Да Вы.. Вы же прекрасны!!! А я уже отчаялся встретить такое совершенство! – Падает на колени и вручает опешившей консьержке розу. – Вот возьмите! – слегка сжимает ее кисть двумя руками, зажимая в ее руке розу, счастливо улыбается ей. Встает с колен и уходит в свою комнату.

 Вокруг смешки, белый шум: «вот придурок!», «а ей понравилось», «жаль на телефон не снял».

Консьержка автоматически ставит розу в пустую вазу на стойке, все еще заторможено.


25.12.2015 18.10

   На проходной обе консьержки (ночная уже пришла, дневная еще не ушла), вокруг стойки оживленно, на стойке стоит ваза с 14-ю розами.

Ночная консьержка:

- Вон смотри, опять твой ухажёр идет!

Дневная консьержка (себе и второй консьержке):

- Это уже даже не смешно! – идет навстречу к Студенту (студенту) – Скажи честно, тебе от меня что-то нужно, да? Так скажи - что? Или тебе просто издеваться надо мной нравится?

Студент:

- Что Вы, я искренне восхищаюсь Вами! Конечно (опуская глаза), я бы не отказался от небольшой помощи… (Поднимая глаза, улыбаясь) А… это Вам… (дает ей подарочный сверток и розу), примите этот дар, прошу Вас! – уходит к себе.

Консьержка с подарком и розой подходит к стойке.

Ночная консьержка с интересом:

-Ух ты, на подарки перешел! А внутри то что?

Дневная консьержка разворачивает сверток – там красивая, длинная кружевная комбинация, цвета глаз консьержки.

Ночная консьержка (с ехидством смотря на дневную консьержку):

- С размерчиком, похоже, угадал!?

Дневная консьержка (комкая комбинацию и запихивая в свою сумку):

- Да, подарок подарил, а дальше деньги выуживать будет! – ставит розу в вазу.


07.02.2016 18.10

   На проходной обе консьержки (ночная уже пришла, дневная еще не ушла), вокруг стойки пусто, на стойке стоят три одинаковые вазы с 57-ю розами.

Ночная консьержка многозначительно смотрит на часы и ждет.

Дневная консьержка, завидя Студента с розой, решительно идет к нему на встречу:

- Послушай, это нужно прекратить! Это смешно! Я тебе в матери гожусь, если не в бабки… (Тихо) Что мы делать-то с тобой будем?

Студент, улыбаясь, давая ей розу (тихо):

- А Вы приходите сегодня в 23 часа ко мне в комнату, я Вам покажу… Да не волнуйтесь Вы так, Вас никто не увидит: на нашем этаже вообще никого нет, кто домой уехал, остальные на восьмом этаже вечеринку устраивают… - улыбается, уходит.

Дневная консьержка возвращается к стойке, ставит розу в вазу, берет сумку, достает из кармана связку ключей, открывает ячейку.. но, колеблясь несколько секунд, не вешает ключи на гвоздик, а кладет к себе в сумку.


07.02.2016 22.45

   Дневная консьержка (озираясь по сторонам) заходит через черный ход в общежитие, поднимается на второй этаж, легонько стучит и заходит в комнату студента.

В комнате полумрак, легкое задымление, запах благовоний, окна завешены черными шторами, между штор совсем маленький просвет, в центре комнаты – статуя Гекаты, с двух сторон от статуи горящие факелы (все освещение комнаты), перед статуей – алтарь. За статуей на электрической плите стоит огромная черная кастрюля, в ней кипит вода.

Студент стоит рядом с дверью. Как только Консьержка заходит в комнату, он запирает дверь и оказывается за ее спиной.

Студент:

- А я Тебя ждал…- Снимает с Консьержки шубу(шуба падает на пол), она оказывается в подаренной им комбинации.

Консьержка:

- Что? (пятясь, пытается развернуться к двери, но упирается в студента, который держит ее за плечи, не давая развернуться) Что ты собираешься делать?

Студент (доверительно):

- Сегодня особенный день: вся еда которую мы даем собакам, принимается Госпожой как жертва.

Консьержка(возмущенно):

- Ты собираешься скормить меня собакам!? (качая головой, плача) А я, дура, поверила, что ты действительно меня полюбил…

Студент (прижимаясь к ней сзади):

- Ты лучшее, что было в моей жизни! (целует ее в шею) Ты совершенна! (гладит ее плечи) Твоя помощь будет неоценима! Госпожа благосклонно принимает только самое ценное, что есть у жреца.

Студент разворачивает Консьержку к себе, целует ее и делает укол в шею. Консьержка отвечает на поцелуй и оседает на пол.

За окном темная луна, воют собаки. 

 
11.12.2015 18.10

   На проходной дремлет Дневная консьержка, вокруг стойки оживленно, на стойке стоит пустая ваза, за окнами слышится лай собак.

Дневная консьержка начинает «клевать носом», наклоняясь к пустой вазе.

Ночная консьержка, забегает запыхавшись:

- Извини, припозднилась я сегодня, засмотрелась как собак бродячих отлавливали. На нашу жалобу всёж-таки отреагировали.

Дневная консьержка, окончательно проснувшись, оглядывается по сторонам и отставляет от себя вазу.

Комментарии: 2 Просмотры: Группа: Астарта как Муза